Публикуемая ниже статья принадлежит перу новообрядческого иеромонаха и была напечатана в журнале Русской Зарубежной церкви в 1947 г. Текст приводится полностью, без существенных изменений; к сожалению в нашем распоряжении имеется только ксерокопия статьи, на которой обрезаны поля и части текста, поэтому слова в квадратных скобках набраны нами предположительно, а многоточие в квадратных скобках означает, что восстановить слово не удалось.

  Часто приходится слышать рассуждение о том, что наша зарубежная молодежь охладевает в вере. Прискорбно это, но что спрашивать с нее, выросшей на земли чуждей! Гораздо больше [спроса] с нас, получивших воспитание на Родине во времена [прежн]его церковного благоденствия и не знающих азбуки элементарной церковной жизни. Ни мы, интеллигентные русские эмигранты, на наши отцы, ни деды, ни даже прадеды ее не знали.
Мы утратили вкус к Православию и забыли, под влиянием [...]ого «прогресса» наш прекрасный церковный язык и самые необходимые понятия о богослужении. Спросите любого русского интеллигента из посещающих церковь, что такое стихира, тропарь или кондак, или чем отличается вечерня от утрени или от обедни.
   Я думаю, что в редком случае вы услышите удовлетворительный ответ. Даже такой великий муж как Достоевский, в «Братьях Карамазовых», слова 116-го псалма «Бог Господь и явися нам» изобразил так: «бо Господи явися нам»; а знаменитый [...] Алексей К. Толстой в поэтическом переложении стихиры на погребение мирских человек «Кая житейская сладость...» назвал ее «тропарь». Почти все интеллигенты любую богослужебную книгу называют Требником, будь то Служебник, Минея или Октоих. Они обычно всех святых причисляют к чину святителей, тогда как эти наименования присущи только святым в архиерейском сане.
   Указывая на эти мелочи, я хочу спросить: почему наше родное стало нам чужим? Почему мы небрежем об этом? Почему некоторые из нас, подчас убеленные сединами, считают нормальным даже порисоваться своим невежеством в знании [...]го церковного языка?
   В этом смысле могут послужить примером наши старообрядцы, о которых я и хочу рассказать.
   Здесь в Америке, вблизи одного из шумных коммерческих городков, каким-то чудом существует небольшой поселок, в котором живут русские старообрядцы-беспоповцы.
    Было у меня одно частное дело к ним. При первой встрече мне дали понять, что они люди иной веры, иных правил и ничего общего с внешним миром не имеют и иметь не хотят. Однако моя наружность — борода и ряса, возбудили ко мне доверие ревнителей старого обряда. Мало-помалу мы разговорились, меня пригласили в дом, потом показали и церковь.
  Суровый, иконостасного вида, старец Фома Гаврилович, видя мою любовь к родной старине, сделался кротким и ласковым и с любовью показывал свою сокровищницу.
   Вот «Маргарит», вот «Номоканон», вот «Минея» и «Апостол». Раскрыл и обиход крюкового пения, испещренный художественными виньетками. Каждая книга необычайной толщины и веса.
   Восточная стена служит иконостасом. По ней рядами установлены иконы! Ни одной иконы на полотне, ни одного бумажного лубка, наводнившего в свое время русский рынок и своей дешевизной вытеснившего благородное иконостасное искусство.
   Старообрядцы строго соблюдают правила вселенского собора об иконах, как должны быть написаны на «дсце». Ведь бумажка разорвется, обветшает или потеряется. Икона — это святыня, и к ней должно проявляться особое уважение. Потому у них нет ни одной иконы подвешенной на гвозде, каждая стоит на полочке.
   Распростившись с добрым Фомой Гавриловичем, я, по его приглашению, приехал к ним на первый день Пасхи к вечерне... Поистине, недоумевал, наяву это или во сне, в Америке или где-нибудь в Заволжьи.
  Вспомнилось красочное сочинение Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах», вспомнились «Христовы невесты» нашего обаятельного художника Нестерова, прекрасно воспевшего в красках Св. Русь.
   На «крылосе», под руководством маленького старичка, лет под 90, ростом не более пяти футов, с длинной белой бородой и в долгом кафтане, поют стихиры на «Господи воззвах».
В хоре больше женщины и дети. Женщины и девушки все в платках завязанных по моде 16-го — 17-го столетий.
  До чего умилительно это заунывно-мелодичное, но уверенное и стройное пение пасхальной вечерни. Душа переносится в глубь веков, во времена Великого раскола, и в более отдаленные времена нашей седой старины.
   Святая Русь любила храм Божий и эта любовь облекла богослужение в прекрасную гармоничную форму.
    Протяжное унисонное пение находится в неразрывной связи с иконами древнего письма, с потрескиванием перед ними восковых свечей, с платочками и сарафанами, с русскими рубашками.
    Такова внешняя сторона богослужения в старообрядческой моленной. Я думаю, что она и внутренно исполнена молитв и духовного устремления к Богу. «Сподоби Господи в вечер сей без греха сохранитися нам», читает на «крылосе» без единой ошибки семилетний мальчик.
Помоги Господи! Но, сохраниться трудно от разлагающего влияния модернизма; дух времени проникает и в среду старообрядцев.
   Жалуются старцы, что сей тлетворный дух мало-помалу овладевает молодежью; но они, привыкшие к сопротивлению, надеются не поддаться этому опасному течению. Упорное, настойчивое стремление к сохранению древних устоев приучило их всегда плыть против течения... Строгое соблюдение правил св. отцов сохраняет их цельность и рождает навык и вкус к молитве.
   Думается, что допущенные в свое время и узаконенные житейским малодушием разные сокращения в богослужении, небрежение в соблюдении постов и нравственных правил, предписанных Св. Церковью, породили ту всеобщую теплохладность среди православных людей 20-го столетия, которая и мешает разгореться в пламя и попалить все терния греховные, удаляющие нас от Бога.
    Вернемся к старообрядцам. Они живут трудовой жизнью, имеют фермы, торгуют яйцами. Достатком их Бог не обделил, живут хорошо, сыто. Семьи многолюдны. Эта трудовая [...] семейная жизнь не мешает им, однако вставать круглый год в 3 или 4 час. утра и по звону колокола идти в Церковь к полунощнице и утрене. К концу дня все идут к вечерне.
   Дети их учатся в американских школах, что не мешает им уметь говорить без акцента по-русски и отлично читать Псалтырь и петь по крюковым книгам. Первым пособием в обучении детей грамоте является букварь — аз, буки, веди и т.д.
    Пожелаем же нашим ревнителям отечественной старины дальше ревновать о сохранении священных обрядов и, в конце концов, дойти до желания стать причастниками жизни вечной, через таинства, установленные Духом Святым в православной Церкви, и особенное через самое великое Таинство Причащения. Ведь сам Господь Iсус Христос изрек великие и страшные слова: «Истинно, истинно говорю вам: если не будете есть плоти Сына человеческого и пить крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою плоть и пиющий Мою кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день» (Иоан. 6, 53-54).
   Мы же, православные, поучимся у старообрядцев, [...] любить и уважать свою родную старину и дела благочестия предков наших, чтобы и нам стать продолжателями [...]го подвига созидания Православной Руси. Тогда и молодое поколение, видя нашу крепость, примкнет к нам и станет соучастником всеобщей созидательной работы.